В этот раз нам с Сандро повезло — мы встретились возле входа в сооружение, когда народ только-только начал стягиваться к нему. Поэтому, не мешкая, прошли под искусно выполненной аркой и начали подниматься чуть выше. Сидеть на самой верхотуре не хотелось — услышать, что будут говорить актеры на сцене, оттуда было просто нереально. Самые нижние ряды были неудобными — приходилось задирать голову, а из-за высокого помоста было не видно и половины происходящего. Поэтому мы всегда старались выбирать вариант «посередке». Не всегда это удавалось сделать, но сегодня нам повезло — свободные места еще были и мы, без зазрения совести растолкав развалившихся выпивох, выбрали относительно чистый участок каменной скамьи.

— Ну что, друг Дангар, как твои успехи сегодня? — в очередной раз спросил Сандро.

— Как обычно. Маги все никак не разберутся, что со мной не так.

— А сам что думаешь? — этот вопрос он тоже задавал не в первый раз, и ответ у меня всегда был один и тот же.

Вот и сейчас я, как обычно, пожал плечами и поправил свою сумку. Взяв за привычку носить с определенное количество необходимых вещей, я с ней не расставался. Тут лежала фляжка крепчайшего самогона, нитки, пара кусков материи и бинт, несколько эссенций и вытяжек из лечебных трав — от температуры, боли в горле и для остановки крови. И еще несколько мелочей, в том числе — самодельный блокнот и заостренный кусок грифеля, который я обнаружил в одной из лавок с письменными принадлежностями. В этот блокнот я вносил свои пометки и замечания, ну и конечно — прочитать их никто не мог, ведь записи я делал на родном языке. Но с тем же успехом мог спокойно использовать и эльфийский — Талант позволял.

Впрочем, сумку я поправил не для того, чтобы достать свои записи. Меня терзало смутное беспокойство. Едва усевшись на скамью, я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд — как тогда, возле хутора, где мы с Матиасом отчекрыжили вампиру голову. Только сейчас я чувствовал не опасность для своей жизни, а нечто иное. Но что — объяснить не мог. Я обернулся и поискал глазами человека, который мог бы вызвать у меня эти не совсем приятные ощущения. Но так как ряды за нами с огромной скоростью заполнялись людьми, и они постоянно мельтешили — ничего конкретного я не увидел.

Не прошло и десяти минут, как амфитеатр был забит практически полностью. Как я уже говорил, он был не слишком большой — двадцать два ряда, рассчитанные на три тысячи человек. Через пару минут на сцене появился конферансье. Подождав, пока присутствующие займут места он, хорошо поставленным голосом обратился к нам. Примечательно, что смотрел он, в основном, на зрителей с обычных мест (таких, на каких сидели мы), а не на балконы, расположенные чуть выше последних рядов. Оттуда за представлением наблюдали аристократы и богачи, которые также любили искусство, но не желали делить скамью с чернью.

— Друзья! Сегодня театральная группа Саронцо Биеналя рада представить вам трагическую комедию по мотивам реальных исторических событий, под названием «Королевская охота»! Мы покажем вам историю о правителе, который…

— Я ждал приезда группы Биеналя с прошлого года. Тогда мне не удалось попасть на их предыдущее представление, — склонившись ко мне, пояснил Сандро, — В тот раз они дали всего два представления и спешно покинули город. Говорят, что кто-то из Совета Риноры порекомендовал им сделать это, иначе труппа рисковала оказаться в темнице.

— Что, настолько плохая комедия была? Или настолько острая сатира? — спросил я, стараясь перебить шум толпы, которая бурными овациями встречала актеров, появившихся на сцене.

Сандро не ответил — теперь все его внимание было приковано к сцене, где началось действо. Меня, как человека, посмотревшего сотни и тысячи различных фильмов, сериалов и театральных постановок, было трудно впечатлить подобным зрелищем. Впрочем, надо отдать актерам должное — они старались и действительно были хороши. Как и их костюмы, и декорации. Было видно, что вся труппа работает как хорошо отлаженный механизм. Сюжет, правда, не блистал оригинальностью — он рассказывал о принце, который пытался подстроить смерть своего отца и из-за этого постоянно попадал в различные смешные и нелепые ситуации.

Примерно в середине представления я снова почувствовал неладное — как раз за секунду до того, как обернулся, и увидел девчонку, вытаскивавшую блокнот из моей сумки, которая снова сползла с плеча. Она поймала мой взгляд и, резко дернув записи, побежала по ряду до ближайшей лестницы. Секунду я ошеломленно провожал ее взглядом, а потом, чертыхнувшись, вскочил со своего места и бросился следом, запинаясь о ноги зрителей и не обращая внимания на их гневную ругань и крики Сандро, не понимающего, что случилось.

Быстро догнать маленькую чертовку у меня не получилось — она, спустившись, выскочила через входную арку и помчалась по улице. Когда я, наконец, покинул пределы амфитеатра, воровка как раз скрылась в одном из прилегающих проулков. Я кинулся за ней, надеясь только на длину своих ног — если она скроется в переплетении городских улочек, представляющих в этой части города настоящий лабиринт, я больше никогда не увижу свой блокнот.

Я не боялся, что кто-то прочтет мои записи, отнюдь. Но в них были мои схемы различных устройств, которые я надеялся реализовать, заметки о путешествии, травах и животных, а также то, что мне удалось узнать о магии. Я рассчитывал, что с помощью этих записей рано или поздно произойдет прорыв, и я научусь контролировать свои Таланты. Конечно, можно было положиться на свою память, но все же она не была абсолютной. Да и недаром говорили, что самый тупой карандаш лучше самой острой памяти. Я так часто врал всем, что у меня ее отшибло, что ненароком задумался — а что, если бы такое действительно произошло?

Все эти мысли мелькали у меня в голове, пока я бежал за воровкой. Хвала небесам, ей не удалось сразу оторваться от меня, и теперь между нами было расстояние не более пятидесяти метров. Я бы уже догнал девчонку, если бы улицы не были запружены народом! Юркой малышке не составляло труда лавировать между ними, а вот мне приходилось мчаться сквозь толпу, распихивая всех, кто попадался на пути. Разумеется, ни о какой деликатности речи сейчас ни шло. Люди слились в одно расплывчатое пятно, и я, зарычав, добавил скорости.

Легкие начинали гореть — я не привык к долгому бегу на такой скорости и понимал, что скоро начну сдавать. Заметив, что воровка свернула в очередной проулок, я поднажал, и бросился за ней. Здесь явно затеяли ремонт — возле стен стояли строительные леса, крыши были перекрыты множеством досок, сквозь щели которых пробивался мягкий солнечный свет. Я будто оказался в туннеле и единственное, что меня радовало — у него не было ответвлений.

Здесь тоже хватало народу, но из-за небольшого пространства девчонка потеряла свое преимущество, и теперь с трудом проталкивалась сквозь людей. Оскалившись, я снова прибавил ходу, не заботясь о том, что люди отлетают от меня и орут вслед множество ругательств. Я уже практически настиг воровку, которая пару раз испуганно оборачивалась, но тут этот чертов проулок закончился, и она выскочила на относительно свободную улицу. Я ринулся следом.

Мы оказались очень близко к трущобам — это стало понятно по обшарпанным домам и не слишком приятным запахам нечистот, которые здесь частенько выплескивали прямо из окон. Но сейчас я не обращал на это ровным счетом никакого внимания. Весь мой мир сузился до единственной цели — бегущей в нескольких метрах впереди девочки. Она устала — это было заметно, и через несколько мгновений я схватил воровку за воротник мягкой жилетки и дернул на себя. Она заверещала и попыталась лягнуть меня, но я ловко скрутил воровку и, достав кинжал, приставил его к горлу юной преступницы.

Дышать было тяжело — и ей, и мне, так что, во избежание неприятностей, она успокоилась.

— Бумаги, — прохрипел я, — Отдай мне бумаги.

Она что-то пискнула, и я понял, что слишком сильно сдавил ей шею второй рукой. Чуть освободив хватку, я убрал кинжал и погрозил ей кулаком: